[shizoli]

Название: Второй шанс
Автор:  Мугивара
Фандом: U-Kiss
Персонажи: Сухён, Кисоп,

СПОЙЛЕР

эпизодически Смерть
Жанр: AU, мистика, драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: PLOT TWIST, предвижу ООС, не вычитано.
Саммари: иногда смерть дает второй шанс. Очень странный, но запоминающийся.
От автора: вы снова сталкиваетесь с тем чудесным явлением, когда я ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЮ ТО Я НАПИСАЛ.

5749 слов и ололо

Кисоп задумчиво моргает и всматривается в лестничный пролет. На секунду ему показалось, что краем глаза он видит поднимающегося по лестнице человека, но, повернувшись чуть сильнее, он обнаружил, что в подъезде он один. Только вот ощущение чьего-то пристального взгляда из ниоткуда никуда не пропало.
- Показалось, да.
Входная дверь закрывается с привычным тоненьким скрипом, и снова, едва ли не на мгновение, кажется, что мимо проскальзывает силуэт. Кисоп улыбается и пытается убедить себя в том, что в квартире действительно никого нет. Включает свет в прихожей, осторожно заглядывая в комнату, после чего зажигает люстры вообще везде. Он не боится темноты, да и живет давно один, к пустоте и тишине в квартире ему не привыкать, но сейчас ему вдруг стало страшно. Как было страшно в детстве, когда выключался ночник, и из-под кровати начинали вдруг появляться монстры, от которых можно было спрятаться только под одеялом.
Он двигается нарочито быстро, старается шуметь как можно больше и постоянно оглядывается по сторонам, пытаясь убедить себя в том, что у него всего-лишь разыгравшаяся паранойя без каких-либо реальных оснований.
И снова видит человека.
Уже не краем глаза, а вполне отчетливо, но все равно не успевает разглядеть его в деталях.
Кисоп сидит на кухне, повернувшись лицом к открытой двери, и пьет чай, держа кружку трясущимися руками. Полчаса назад он точно видел странного молодого человека, стоявшего в дверном проеме, и теперь никак не мог успокоиться, сканируя кухню напряженным взглядом.
Если в квартиру кто-то вломился, то здесь уже давно была бы полиция — сигнализация не могла подвести — значит...
- Значит просто галлюцинация.
Заканчивает он мысль уже вслух. На секунду ему становится смешно — это же надо столько работать, что дома уже глюки видеть.
Сегодня он ложится спать гораздо позже, предварительно проверив каждый угол в квартире и заглянув даже в заваленную коробками кладовку, но так и не чувствует себя в безопасности. Уже засыпая он видит в свете луны чей-то силуэт, но отрубается от усталости, не успев хоть как-то отреагировать.

Кисоп рулит домой на полнейшем автомате. В голове перестраиваются мысли, связанные с грядущим повышением, новыми подчиненными и каким-то придурком, который поцарапал его левое крыло на стоянке. Попутно он умудряется отвечать на смски с приглашениями сходить куда-нибудь в завтрашний выходной, отправленные ему еще днем, и почти не следит за дорогой.
- Будь внимательней.
Раздается тихий голос рядом, и машина резко уходит вправо, едва не влетев в стену тоннеля. Кисоп оглядывается по сторонам, выискивая того, кто мог это сказать, и думает, что окончательно свихнулся. В салоне никого нет — он точно, едва ли не на двести процентов, в этом уверен. Как и в том, что слышал абсолютно ясный голос.
К нему снова возвращается то ощущение тупого животного страха, которое он испытал вчера ночью у себя в квартире, увидев человека, и Кисоп начинает коситься по сторонам, все меньше внимания уделяя дороге. На выезде из тоннеля ему даже кажется, что он сидит какую-то странную тень в машине, но мимо проскальзывает грузовик, закрывая собой фонари.
- Это была тень от грузовика. Успокойся, Ли Кисоп.
До дома он доезжает в состоянии, близком если не к психозу, то к панике точно, и осматривает салон раза три, прежде чем окончательно убеждается, что ни каких микрофонов в нем нет, как и баллончиков с газом-галлюциногеном. Пока Кисоп бегает вокруг машины, чтобы окончательно убедиться, что все нормально, у него за спиной возникает молодой человек.
- У вас все в порядке?
Интересуется парень, внимательно разглядывая Кисопа.
- Нет. В смысле, да.
На автомате отвечает он, поворачиваясь к спросившему, но натыкается взглядом только на урну у подъезда. Улица пуста, и ничего не напоминает о том, что всего секунду назад здесь был кто-то еще.

Кисоп взлетает на свой этаж по лестнице, хотя обычно пользовался лифтом, и закрывает входную дверь на два дополнительных замка, чего не делал с тех пор, как сюда переехал. В голове эхом отдается голос из машины, и он понимает, что это голос того человека, встретившегося ему буквально пару минут назад.
- Даааа, брат, ты точно рехнулся.
Бормочет себе под нос Кисоп, обходя квартиру и снова включая везде свет. После той первой встречи с человеком из пустоты он боялся оставаться в темноте и даже спал с включенной прикроватной лампой, чем веселил самого себя. У него даже появилась дурацкая идея завести кошку, чтобы не оставаться одному, но она так и осталась идеей.
В свой чай он добавляет немного коньяка, всего пару ложек, чтобы успокоить нервы, но потом не выдерживает и прикладывается прямо к бутылке, вспомнив голос в машине. Абсолютно реальный, будто на пассажирском сидении кто-то в тот момент был.
Голова раскалывается от дикой смеси из паники, усталости и алкогольного тумана. Думать все сложнее, и Кисоп отбрасывает в сторону логические суждения, предоставляя чувственному восприятию полную свободу. В следующую же секунду его захлестывает дикий ужас, не перебиваемый ничем.
- Нет, давай вот без этого.
Обращается к самому себе тихо сползающий со стула Кисоп, подавляя желание схватить бутылку в охапку, сбежать в спальню и спрятаться под одеялом, где никакие монстры его не достанут. После четвертого смачного глотка коньяка в голове все затуманивается окончательно, бесповоротно и настолько, что уже никакие монстры вкупе со странными юношами нигде не мерещатся. И он отрубается сидя, положив голову на стол.

Подаренный кем-то на новый год плед жутко колется, поэтому после распаковки его затолкали в шкаф на видное место, чтобы если что быстро его вытащить, мол "посмотри, я пользуюсь твоим подарком". Кисоп недовольно морщится, почесывая подбородок, в который упирается необработанный шерстяной край, и пытаясь понять, почему в голове такая пустота и что вообще вчера было.
- О, наконец-то ты проснулся.
Выстреливает чей-то голос, заставляя поглубже зарыться в складки пледа, проклиная мироздание, похмелье и собственную тупость.
Но через секунду Кисоп понимает, что что-то здесь не так.
Еще через секунду он наконец открывает глаза и натыкается взглядом на сидящего на полу человека.
Мгновением позже до его не до конца проснувшегося мозга доходит, что человек ему абсолютно незнаком.
Кажется телепортация вполне реальна, потому что в мгновение ока Кисоп оказывается за спинкой дивана, вооруженный собственным тапочком.
- Кто вы? Как вы сюда попали?
- Ты видишь меня? - Человек смотрит на него со смесью шока, удивления и радости. - Ты правда видишь меня?
- Нет блин, со стенкой разговариваю. - Кисоп тыкает в него тапком, - Немедленно рассказывай кто ты и откуда ты тут взялся.

Если последние несколько дней Кисопу только казалось, что он сходит с ума, то теперь он окончательно в этом убедился. Потому что в историю, рассказанную незнакомцем, поверит только полный идиот или совсем уж ненормальный, настолько бредовой она была.
- А как тебя зовут, кстати?
- Вроде Шин Сухён. - Незваный гость притаскивает с кухни кружку с шипящей водой, в которой растворяются остатки таблеток, - Выпей. Я это в аптечке нашел.
Сначала Кисоп хочет врезать Сухёну за то, что тот порылся в шкафу и ванной, но понимает, что этим может только разозлить его. А кто знает, на что способен сумасшедший.
Ведь такую историю может рассказать только больной на голову человек.
- Еще раз, проясним все окончательно. - Когда кисловатая вода заканчивается, Кисоп опускает кружку на стол, - Ты умер, встретился со смертью и она.
- Он.
- Прости. Он предложил тебе сделку.
- Да.
- И теперь я должен тебе помочь, чтобы ты снова ожил?
- Да.
- Так, остановите Землю, я сойду!
Вопит Кисоп, падая в диванные подушки. Голова снова взрывается тысячей мелких осколков, и он уже жалеет, что вообще проснулся. Слишком много впечатлений в час.
- Знай, ты в моем доме только потому, что...
Начинает он заплетающимся языком, но тут же отрубается.

Сухён сидит на полу и таращится на спящего Кисопа, не зная, радоваться ему, рыдать или благодарить Бога за то, что ему выпал такой шанс. Он мотался едва ли не по всему миру уже больше полугода, и только изредка его хоть кто-то замечал, но дальше теней и силуэтов дело не шло. А этот видит его как нормального человека, да, к тому же, теперь он может не просто толкать вазочки и изображать порывы ветра, как было раньше, но и поднимать что-то более крупное.
Например человека.
В этой квартире Сухён оказался вообще случайно - просто пошел за парнем, за которым следил уже несколько дней, и остался, когда понял, что тот его видит. Когда же тот вдруг решил напиться и отрубился прямо на столе, Сухён просто не выдержал. В конце концов даже призракам, а он, по его собственному мнению, был именно призраком, свойственна жалость.
Повинуясь оставшимся еще от жизни инстинктам, он подошел поближе и ткнул тогда еще незнакомца в плечо, ожидая, что ладонь пройдет насквозь. Но его пальцы наткнулись на шершавую ткань рубашки. Первую секунду Сухён не поверил сам себе - подобные ощущения он не испытывал с того самого момента, как повстречался с бетонным заграждением - а потом дотронулся еще раз. Пощупал руку безмятежно сопящего парня (тот только фыркнул сквозь сон), ради интереса поднял бутылку и едва не уронил ее, удивляясь холоду стекла, попробовал отодвинуть второй стул и перетрогал все, до чего дотянулись руки.
После полугода абсолютной пустоты, в которой не чувствуешь вообще ничего - ни холода, ни боли, ни собственных пальцев - даже возможность открыть холодильник была величайшим праздником. Сухён бегал по чужой квартире как мальчишка, которого родители впервые оставили дома одного, и просто щупал, поднимал и открывал все попадавшиеся на глаза предметы, смеясь до слез каждый раз, когда его пальцы касались чего-либо. Мягкая подушка, шершавая газета, гладкий экран телевизора, пушистый плюшевый кролик.
Как безумный Сухён бегал кругами, пока наконец не вернулся на кухню, где все еще спал хозяин квартиры.
- Эй, проснись. - Парень жутко теплый, и от этого тепла становится до одурения радостно, - Не спи тут.
Он вздыхает, наблюдая за спящим, который недовольно бурчит и ерзает на стуле, пытаясь устроиться получше, но все время сползает. И тогда в голову приходит очередная бредовая идея, которую Сухён тут же воплощает в жизнь.
То ли парень жутко тяжелый, то ли сам незадачливый призрак уже отвык что-либо носить, но до дивана в гостиной он доходит с трудом волоча хозяина квартиры на своей спине.
- У меня завтра выходной...
- Да да, конечно.
Ну хоть это теперь не проблема, проспится и протрезвеет, а там уже они, наверное, поговорят и Сухён попробует все объяснить. Если его вообще смогут увидеть. В шкафу он находит толстый колючий плед, которым укрывает обнимающегося с подушкой парня.
А что если он не увидит его снова?

- Господи, ну приснится же такое... - Бурчит Кисоп, переворачиваясь на другой бок и осторожно открывая глаза, - Контракт со смертью, человек в квартире... Ай, дурацкий плед, ты же колешься!
- Ну прости, я другого не нашел.
Сухён снова сидит на полу у дивана и благоговейно таращится на своего "спасителя", пока тот выпутывается из неприятных тканевых объятий.
- Когда я кружку-то сюда притащил?
Спрашивает сам у себя Кисоп и тащится на кухню, клятвенно обещая, что больше он столько пить не будет и вообще теперь ведет здоровый образ жизни. Каждый шаг дается с трудом и порождает в голове такой ад, что хочется лечь и умереть прямо здесь и прямо сейчас, забыв про завтрашнюю работу, повышение, тупых клиентов и даже симпатичную секретаршу из соседнего отдела.
- Это я ее принес!
Сухён, не вставая, прямо на четвереньках несется в кухню и, только когда его рука проходит сквозь ножку стула, бессильно падает на пол. Снова провал. Снова он невидимка для всех, кроме бродячих собак и голубей. А хозяин квартиры уже забыл про свой дурацкий "сон" и ползает по кухне разбуженным ленивцем, хлопает дверцей холодильника, варит кофе, включает ноутбук, проверяет звонки на телефоне.
И только слегка морщится, когда проходит мимо того места, где свернувшись калачиком лежит Сухён.

Новые рабочие обязанности сваливаются с небес как внезапный первый снег, и Кисоп просто не успевает со всем справляться, постоянно допуская глупые и несвойственные ему ошибки. Неделю он живет в безумном ритме, приходя домой только чтобы упасть в кровать до звонка будильника, лишь иногда замечая, что в квартире что-то не так.
Сброшенная одежда всегда оказывалась аккуратно повешенной на стул, а скомканное покрывало с кровати в первый же день нашлось сложенным в углу. Про кочующие утром кружки из гостиной в кухню и говорить не приходилось, но голова была настолько загружена рабочими проблемами, что Кисоп просто не придавал всему этому особого значения.
Пока однажды не вернулся домой в предвкушении недели отдыха чуть раньше, чем обычно это делал. И не обнаружил на кухне какого-то человека.
Две одновременно появившиеся мысли воюют за право быть первой - почему не сработала сигнализация и куда он дел телефон, надо позвонить в полицию. Еще через несколько секунд, когда человек наконец поворачивается лицом, к ним присоединяется третья, более лаконичная.
- Твою мать.
Озвучивает её Кисоп, глядя, как Сухён моет кружки, ставит их в шкаф, протирает стол, двигает стулья и только потом замечает намертво повисшего хозяина квартиры.
- Ну вот он и вернулся...
Неожиданный гость грустно бредет в гостиную и, пытаясь по привычке пройти сквозь Кисопа, натыкается на вытянутую вперед ладонь.
- Так ты не плод моего больного воображения?
Спрашивает Кисоп и падает на пол, придавленный истерично смеющимся Сухёном.

Его снова не замечают. И от этого не просто обидно, от этого даже ему, забытому и по логике несуществующему бестелесному призраку, хочется рыдать от тупой боли. Он верил, что вот, все, можно наконец забыть о пустом одиночестве, но реальность сваливается на голову многотонной кувалдой, напоминая о своем существовании.
Сначала Сухён хочет уйти, снова пойти скитаться по миру, искать кого-то нового, но застывает на пороге квартиры. Он устал. Просто устал шататься везде.
И поэтому он остается.
К вечеру того самого дня Сухён понимает, что может двигать мелкие предметы и таскать не особо тяжелые вещи. И это вселяет в него если не надежду, то хоть какую-то уверенность в своих силах.
Когда Кисопа нет дома, он двигает кружки по столу, а потом относит их на кухню и оставляет в раковине. Бесцельно ходит по всей квартире, открывая и закрывая дверцы шкафов в тысячный раз, сворачивает брошенное на пол покрывало, собирает разбросанную одежду, даже ненадолго включает телевизор. На второй день, поняв, что хозяин не обратит внимания и на розового слона посреди гостиной, Сухён становится смелее - кружки он уже моет, а одежду вешает в шкаф. Он находит на полках книги, которые когда-то хотел прочитать и коротает время до прихода Кисопа листая страницы.
А потом все по новой.
Одно время он даже пробовал спать. Ложился рядом с безмятежно сопящим Кисопом и долго смотрел в потолок, понимая, что уснуть он точно не сможет. Да и сон ему был не нужен, как, впрочем, и все остальное, в чем он нуждался при жизни.
- Доброе утро.
Каждый раз говорит Сухён, когда Кисоп вскакивает по звонку будильника и убегает в ванную.
- С возвращением.
Кричит он из гостиной, когда тот уставший возвращается с работы.
- Спокойной ночи.
Совсем тихо бормочет, укрывая свалившегося от усталости парня одеялом.
Поэтому, когда Кисоп снова может его видеть, смерть становится жизнью.

- Я все еще тебе не верю.
- Я и сам себе уже не верю. - Сухён натянуто улыбается, - Ну, подумай. Я же не мог взяться из ниоткуда, верно?
- Может я просто переработал и у меня уже глюки пошли, откуда тебе знать.
- Такие качественные?
За столом на кухне они сидят уже, кажется, несколько часов, пытаясь разобраться в ситуации. Один не верит другому, другой не верит вообще ничему, даже собственным мыслям, и разговор медленно, но верно, заходит в тупик.
- Я не хочу слушать этот бред с самого начала, просто объясни мне, чего ты от меня хочешь?
Устало спрашивает Кисоп, теребя край скатерти. Ему крайне не хочется решать что-то, пусть даже другого выбора у него попросту нет. Сейчас он хочет снова погрузиться в работу, не отвлекаясь на посторонние раздражители, и забыть о Сухёне, как будто его никогда и не было. Только вот в такой ситуации отвлечься как-то не получается, проблема не исчезает, а сидит напротив, грустно хлопая ресницами.
- Можно у тебя остаться?
Нерешительно спрашивает Сухён, боясь услышать в ответ "нет". Ему больше некуда идти, и эта попытка снова жить может оказаться для него последней. Она и окажется, нет ни сил ни желания продолжать скитаться по миру, выбивая себе возможность снова быть осязаемым и видимым. Кисоп морщится.
- Я... Я могу делать что угодно, я буду горничной, поваром, кем угодно. Я буду уходить, когда тебе нужно будет побыть одному, я буду занимать мало места. Честно. Только позволь остаться.
- Иначе?
- А нет никакого "иначе", - голос у Сухёна безжизненный, - просто мне больше некуда идти. Только ты меня видишь.
- Только я?
Судя по глазам Кисопа, он задумал что-то странное.

- Поверить не могу, что ты предложил это.
Они снова сидят вдвоем, но уже на полу гостиной, прямо напротив входной двери, и ждут. Ждут курьера с их пиццей. Идея Кисопа, в сущности, оказалась не такой уж и плохой, и к тому же позволяла проверить, видят ли Сухёна другие люди. Вытаскивать его на улицу и спрашивать у первого встречного "Вы видите этого человека?" было по меньшей мере странно, так что они ограничились этим.
Сначала Кисоп предложил вызвать скорую, ну так, на всякий случай, чтобы они до кучи проверили его психическое здоровье, но отказался от этой идеи, посчитав ее чересчур хулиганской. Помимо этого ему очень хотелось съесть что-нибудь горячее, мясное и желательно с сыром. Едва идея была озвучена, как Сухён заявил, что хочет пиццу.
Так решение было найдено в кратчайшие сроки.
- Знаешь, а я ведь не ел пиццу уже почти год. - Кисоп вопросительно приподнимает бровь, - Ну, все следил за здоровьем, понимаешь. Всякие диеты, раздельное питание, определенное время приема пищи и прочая чехарда. Только вот... Не помогло никак. Видимо, от ДТП здоровый образ жизни не спасает.
Сухён улыбается, но как-то неуверенно, словно сам не до конца осознает сказанное. Как человек, который посреди похорон вдруг решил вспомнить, как он вместе с покойником застрял в туалете придорожного бара и просидел там почти сутки. Вроде и смешно, но все равно не к месту.
- От ДТП мало что спасает. - Философски изрекает Кисоп, продолжая гипнотизировать дверную ручку, - Кроме контракта со смертью. Как это вообще было?
Он резко разворачивается и натыкается на полный ужаса, боли и тоски взгляд Сухёна. Словно ему только что проткнули живот стальным штырем, а потом для надежности провернули еще разу раз, закрепляя результат. Взгляд человека, пережившего смерть. С другой стороны, вопрос был закономерным - Кисоп знал только о самом факте сделки и о том, что произошло потом. Ни как Сухён попал в аварию, ни кем он был до этого, ни как вообще выглядит господин Смерть.
"Прости, можешь не говорить, если не хочешь", "Я не хотел тебя обидеть или напомнить о плохом", "Смотри, за окном ядерный взрыв!"... В голову последовательно приходят все более и более бредовые варианты восстановления разговора, но ни один из них так и не оказывается произнесенным.
Неприятную тишину разрывает трель домофона.

- Пожалуйста, ваш заказ.
На пороге стоит молодой человек с перекинутой через правое плечо термосумкой. На лбу бейсболки слегка светится радужный логотип компании, в которой он работает, такой же логотип переливается и на толстовке и на фирменном бейдже. Сухён рассматривает курьера с ног до головы, придирчиво, внимательно, будто тот только что заявил о грядущем втором пришествии, а сам представился Иисусом. За его спиной пытается не ржать в голос Кисоп, которому молодой человек начинает подавать странные знаки, о значении которых можно было только догадываться.
- Простите моего друга. - Сквозь зубы бормочет он, отпихивая от двери намертво повисшего Сухёна, - Он совсем недавно вернулся из США, жил там несколько лет. Отвык от корейской речи.
Глаз курьера нервно подергивается, но, судя по тому, как сдержанно он себя ведет, ему к подобному не привыкать. Он было открывает рот, чтобы что-то сказать, но так и застывает с выражением абсолютного ужаса на лице. Подобное выражение Кисоп видел пару минут назад у Сухёна, так что этого мальчика могло испугать.
- Ты. - Выдыхает бывший призрак. Выплевывает, как потерявшую вкус жвачку. И снова замолкает, позволяя реальности раскручиваться дальше.
- Да, я. Зашел проведать, как ты.
Что происходит здесь и сейчас Кисоп не особо осознает. Примерно так же понимает ситуацию человек, заснувший в собственной кровати, а проснувшийся в дурдоме. Вроде и жив, здоров, дышать может, есть не хочется, но происходящее вокруг почему-то напоминает пьесу абсурда, сценарий которой ему выдать забыли. На лице мальчика-курьера больше нет того испуганного выражения, да и вообще на мальчика он уже как-то не особо похож. Внешность бывает обманчива. Такие люди выглядят молодыми очень долго, а потом, в один прекрасный день, просто внезапно превращаются в стариков. Но что-то подсказывало Кисопу, что этот человек не состарится никогда. То ли какое-то чутье, то ли абсолютно черные глаза, в которых не было ни намека на радужку или белки.
- Вижу, что все в порядке. - Существо, теперь точно ясно, что это не человек, улыбается и протягивает коробки с пиццей. - Ваш заказ. Распишитесь вот здесь, пожалуйста.
- Я не знал, что у тебя есть еще одна работа. - Сипло отвечает Сухён, расписываясь в листе доставки.
Курьер, или кто он там вообще, абсолютно спокойно смотрит на него черными провалами, заменяющими ему глаза. Неторопливо моргает и снова становится похожим на самого обычного паренька-студента, подрабатывающего по ночам, чтобы не сидеть на шее у родителей. От подобной перемены Кисопу хочется взвыть, а потом выброситься в окно, чтобы окончательно прекратить безумие последних дней, но он сдерживается, ожидая, что же произойдет дальше.
- Ну, знаешь, даже мне нужно как-то зарабатывать на жизнь. У небесной канцелярии, знаешь ли, есть все, кроме ваших денег. - Он машет им рукой на прощание и уже собирается уходить, но разворачивается у дверей лифта, - Ах да, забыл сказать. Остальные тебя могут видеть.
Дверь закрывается почти бесшумно, но им обоим кажется, что кто-то выстрелил из револьвера прямо на лестнице, настолько громким оказывается этот звук. Вселенная тихо покачивается вокруг них и замирает, успокаиваясь.
- Это был Смерть. - Наконец оживает Кисоп.
- Да.
- Смерть принес нам пиццу.
- Да.
- Шин Сухён. Твою мать. Если меня ждут еще какие-то сюрпризы, то лучше предупреждай об этом заранее.
- Ждут.
Кисоп медленно поворачивается ко все еще не особо одупляющему Сухёну. Тот слегка медлит, перекладывает коробки с пиццей в другую руку и с неимоверно серьезным выражением лица изрекает.
- У тебя нет даже сока. А магазин закрывается через пятнадцать минут.
Сценарий для этой пьесы точно писался каким-то наркоманом, сидящем то ли на крэке, то ли на ЛСД. То ли сам Кисоп уже давно и прочно наркоман, и все это очередной его приход. Но почему-то он срывается с места, хватает ключи, Сухёна и несется вниз по лестнице, чтобы успеть до закрытия магазина.
Они бегут с такой скоростью, будто все еще хотят успеть на празднование конца света, который случился пару минут назад. Вопят что-то несуразное, мало волнуясь о спящих соседях и правилах поведения, спотыкаются о ступеньки, бордюры и припаркованные машины. Впервые за несколько лет Кисоп понимает, что вот этого всего ему не хватало. Здравой, ну или не особо, доли безумия в жизни. Когда тебе пиццу приносит Смерть, а в квартире живет человек-призрак, погибший в автокатастрофе. Когда срываешься с места просто чтобы успеть добежать до магазина и купить что-нибудь выпить, неважно, крепкое или вообще безалкогольное.
Они вдвоем пролетают мимо забитых алкоголем полок, потом так же быстро перемещаются к безалкогольным напиткам и в итоге набирают такую огромную кучу банок, коробок и бутылок, что всерьез задумываются, влезет ли в них все это.
Кассир смотрит на них крайне неодобрительно, спрашивает документы сначала у Кисопа, потрясающего кошельком и требующего, чтобы их поскорее рассчитали, потом и у Сухёна, который едва виднеется из-за нагромождения картонных пакетов и жестяных банок.
- Зачем у него-то?
Разумеется, мужчине за кассой можно сказать, что Сухён забыл их дома. Со всеми случается. Только вот Кисоп очень боялся случайно брякнуть что-то вроде "О, это ходячий мертвяк, он только недавно стал видим людям, а до этого полгода шлялся призраком, потому что его сбила машина и его официально признали умершим". Если бы подобная фраза вылетела из его уст, то через минуту около магазина уже стояли бы две машины - скорой и полиции. А этого им уж точно не надо.
- Правила такие.
- Покупаю-то все равно я.
- Но держит он.
- Но плачу я.
- Но он с вами.
- Он уже взрослый.
- Не верю.
Сухён покачивается под грудой покупок, рискуя сверзиться вместе с ней, пока Кисоп добродушно переругивается с кассиром, который прицепился к ним не из вредности, а просто потому, что ему уже банально нечем заняться, пусть до закрытия и остаются считанные минуты. Наконец, то ли им всем надоедает, то ли Сухён издает совсем уж жалостливый стон, покупки все же сваливаются в два больших пакета, а кассир машет им вслед.
- Мы всегда теперь будем так ходить за покупками? - Радостно интересуется недавний пленник горы покупок, таща за собой тяжеленные пакеты, отобранные еще на выходе у Кисопа. - Или по очереди? Ты не подумай, что я хочу свалить это все на тебя, просто я...
- Ты уже распланировал нашу совместную жизнь? - Голос у него спокойный, тихий. Только вот дрожит как натянутая струна. - Не забивай голову ерундой. Пошли, пицца остывает.
- Знаешь что. Мне кажется, что мы оба ненормальные.

По непонятным законам мироздания пицца почему-то не кончается, зато кончается сок, газировка и какой-то непонятный напиток, озаглавленный Кисопом как "молочная херня". Не особо долго думая, они открывают сначала по одной банке пива, потом еще по одной, а потом и еще.
Незаметно для себя под аккомпанемент пива и, кажется, чего-то более крепкого, они успевают обсудить все, что только приходит в голову - от музыки до путешествий, работу бывшую и нынешнюю, своих друзей, знакомых, коллег и девушек. А потом разговор, как это обычно бывает при алкогольных стимуляциях, скатывается в типичные откровения обо всем на свете. Незаметно, плавно, абсолютно нормально, словно все так и должно происходить.
- Знаешь, я ведь один раз, всего один раз в жизни, был вот на самом краю. - Слегка заплетающимся языком начинает Кисоп, глядя куда-то в макушку Сухёна, который пытается побороть пробку очередной бутылки, - Ну, в смысле, чуть не умер. Думал, что умру, но мне повезло. Очень сильно повезло. Полгода назад примерно это случилось.
Сухён поднимает голову и пару раз моргает, словно спрашивая "Ну, и как это было?"
- Я с работы возвращался ранним утром. Проект какой-то запарный сдавали, вот и засиделись допоздна всем отделом. Решил, что не буду садиться за руль - вдруг вырублюсь посреди дороги. Пешком пошел, я тогда жил еще в другой квартире, совсем рядом с работой, так что идти было минут двадцать.
Слова, поначалу медленно складывавшиеся в предложения, рождаются все быстрее и Сухёну приходится напрячься, чтобы понять, что же ему рассказывает его новообретенный друг. В какой-то момент он понимает, что теряет связь с реальностью и переносится в тот день, когда Кисоп едва не расстался с жизнью. Словно он сам был там, шел позади уставшего, еда ли не умирающего человека по очень знакомой дороге.
- Глаза уже закрывались, я пару раз отрубался на ходу, но заставлял себя проснуться. И... - Его голос дрогнул, - Я сейчас скажу то, о чем еще никогда никому не рассказывал. Вообще. Никто не знает об этом, я молил Бога, чтобы об этом и не узнали.
- Мне ты можешь рассказать.
- Я знаю.
Между ними устанавливается хрупкий контакт - невидимая глазу золотистая ниточка, состоящая из воспоминаний и эмоций, перетекающих от одного к другому. На доли секунды Сухён все же замечает ее, но она снова растворяется в небытие, и он вновь обращается в слух, переносясь на полгода назад, в раннее сеульское утро.
Кисоп молчит, собираясь с мыслями. В горле стоит тугой комок слов, грозящийся в любую секунду вырваться наружу если не по воле хозяина, то по воле собственной. Говорить ему трудно, даже больно. А еще до невозможности стыдно.
- Из-за меня в тот день погиб человек. Всего один. Я не убивал его, но он погиб из-за меня. Прошу, дослушай до конца, а потом уже вставляй свое слово. - Добавляет он, видя, что Сухён уже собирается открыть рот, чтобы что-то брякнуть. - В общем я оказался на дороге. Вырубился, как я уже говорил. На пустой, как я думал, дороге. Думал.
Он снова замолкает, пытаясь подобрать нужные слова. Ком в горле грозил взорваться.
- Кто-то ехал по той полосе, где был я. И... Он увидел меня слишком поздно То ли из-за поворота, то ли тоже уставший был. Водитель не успел свернуть. Врезался... в...
- В бетонное заграждение...
В глазах у Сухёна понимание. Понимание, смешанное с ужасом и ненавистью в равных пропорциях. И эта ненависть, жгучая как глубины ада, пугает Кисопа больше, чем все остальное. Ниточка воспоминаний между ними натягивается на максимальную длину, становится все тоньше, но продолжает передавать ужасные моменты того дня. Краснеет, наливаясь болью и злобой, исходящими от Сухёна. Не теми, что возникают в секунду, взрываясь, как фейерверк, а спокойными, накатывающими как морские волны. Уже давно забытыми, но вытащенными на поверхность, чтобы в последний раз напомнить о себе.
- Откуда ты знаешь?
- Откуда я знаю? Догадался. Продолжай.
Из бутылки Кисоп отпивает сразу половину и продолжает свой рассказ.
- Я слышал визг тормозов, видел, как в сантиметре от меня пролетает машина. Киа. Кажется, это была синяя Киа. Она влетела в ограждение метрах в тридцати от меня. Перевернулась перед этим пару раз. И... Я помню, как бежал домой. Помню грохот взрыва, который преследовал меня еще очень долго. Помню, свою тень в красно-оранжевом зареве. Помню, что даже не обернулся.
Тишина падает на него бетонной плитой, разбивая на мириады молекул, каждая из которых вновь и вновь переживает тот самый момент. Горло наконец освобождается от скатанных в шар слов и перестает саднить, но от этого легче совсем не становится. Как не становится легче и от молчащего Сухёна.
Кисоп кожей чувствует волны ненависти, глухой ярости, исходящие из него, и понимает, что сейчас случится что-то непоправимое. Что-то, чему помешать не в силах никто из них.
- Теперь моя часть истории. Я расскажу вторую ее половину. Потому что первую ты уже знаешь.
Молекулы собираются в жалкое подобие человека, принося с собой абсолютный ужас, возведенный в квадрат. Потому что теперь понимает уже Кисоп.
- Я помню только то, как моя машина перевернулась. Дальше темнота, наполненная одно лишь болью. А потом снова свет. Знаешь, врут все про свет в конце туннеля. Свет этот везде, ты словно плаваешь в нем, он осязаемый. И тут, черт знает откуда, является этот чудак, зовущий себя Смертью. Тот самый, который притащил нам пиццу. Говорит, мол, парень, поздравляю, ты хрензнаеткакой по свету, кто отбросил коньки. Жить, мол, хочешь? А кто жить не хочет? Я и ответил, что да. А он мне и предложил такую смешную штуку. Найти того, кто повлиял на мою жизнь больше всего. То есть того, кто вот так меня подставил. И убедить его в том, что я реален. Только вот я вообще был без понятия, кто это. Но я его нашел.
С тихим стуком обе бутылки опускаются на пол. Разумеется, Кисоп догадывается, что ему хочет сказать Сухён. Но не хочет признавать этого. Вот почему именно он смог увидеть этого призрака. Почему именно он снова сделал его осязаемым. Почему именно с ним этот бывший теперь уже призрак сейчас пьет, сидя на полу гостиной.
- И это я. В тот день тебя убил я.
- Верно мыслишь.

Подобные идиотские совпадения, совпадения мистические, странные, абсолютно фантастические были возможны только в книгах. Ну и в третьесортных голливудских боевиках. Больше нигде. Даже странные фантазии художников и мангак на подобное были не способны. И вот Кисоп стоит перед фактом - он пьет с человеком, которого убил полгода назад. И человек этот не разлагающийся зомби, а вполне себе живой и здоровый, разговорчивый даже. Только злой.
Что делать в такой ситуации не написано ни в одном учебнике и не читают на лекциях ни в одном институте, об этом не расскажут мама и папа, не подскажут решение друзья. Потому что такого в жизни не случается. Потому что все это бред. Бред, который с какого-то перепугу стал настолько же реальным, насколько реальна гора банок и бутылок у дивана.
- И что делать?
Сухён молчит несколько секунд, собираясь с мыслями.
- Поздно что-либо делать. Все уже случилось. Авария, полгода скитаний, ты, Смерть, разговор. Все уже давно случилось. Главное, я справился. Видимо, это ка.
- Это что, прости? Ты читал Кинга?
- Я тебе больше скажу, я даже его как-то сам видел. Но речь не об этом. Все уже случилось. И, знаешь что? - Кисоп дергается, и опрокинутая бутылка катится по ковру, расплескивая содержимое, - Я тебя прощаю.
За окном раздается раскат грома, хлопает молния, в нескольких километрах, рассыпаясь искрами о громоотвод какого-то небоскреба, и с неба проливается океан. Судя по тому, с каким грохотом на асфальт падает вода, Тихий океан вдруг решил поменяться местами с облаками, чтобы людям не было скучно.
А в их гостиной тихо как после сброса атомной бомбы, которая уже разорвалась, но взрывная волна не достигла места наблюдения. В груди Кисопа нарастает непонятный гул, распространяющийся на все тело, словно сердце превратили в маленький мотор, расходящийся вибрациями по самым мелким сосудам. Его трясет, рвет на части, по щекам градом катятся слезы, смешиваясь с заливающим глаза потом. Ему больно, обидно и до смерти стыдно. Из-за его невнимательности человек сначала погиб, а потом полгода шатался по всем уголкам земного шара неприкаянный, невидимый для всех, кроме животных.
- Какой же я дурак!
Из горла Кисопа вырывается вой, и он едва не падает на пропитанный алкоголем ковер. Его подхватывает Сухён и устраивает у себя на плече, как маленького ребенка, который испугался грозы за окном.
Природа рвет и мечет. Кисоп плачет. А Сухён медленно успокаивается и думает, что все так, как должно было случиться. И случилось. И он сможет простить этого человека, потому что без него второго шанса не было бы вообще.

Утро встречает Сухёна горой пустых бутылок, легкой головной болью, жутким запахом спирта и маленьким невзрачным пакетом около самого носа. В пакете оказываются все документы, какие были у него до той самой аварии, его старый кошелек, телефон (в котором, разумеется, нет сим-карты) и записка, гласящая, что это последний подарок от Смерти. Комичная ситуация, не хватает только вопроса "Вчера ничего не было?" Вопрос этот так и остается на задворках подсознания Сухёна.
- Эй, проснись, лучший друг мертвецов!
Кисоп недовольно бурчит и переворачивается на другой бок, сваливая на себя часть бутылок, но так и не просыпается, предпочитая дальше видеть странные сны и не чувствовать свербящей боли в черепе.
- Вот и кто из нас хозяин этой квартиры?
Ситуация кажется ему подозрительно знакомой. Снова он с трудом тащит Кисопа до кровати и накрывает его колючим пледом, подтыкая его со всех сторон, чтобы не до конца адекватный хозяин квартиры не навернулся во сне.
- Ну что, я снова человек, да?
Он ощупывает себя, еще раз проводит рукой по пледу, тыкает пальцем в щеку спящего Кисопа, слушает его недовольное урчание. И думает, что ему выпал прекрасный шанс начать все заново. Без дурацких ошибок, с новой работой и новой машиной взамен синей Киа, которую он никогда и не хотел покупать. Завтра случившееся покажется ему просто ночным кошмаром, спустя несколько недель, когда тяжелые сны о скитаниях перестанут мучить его, он начнет думать, что прочитал все это в очередном романе Стивена Кинга, еще позже будет вспоминать об этом, как о забавной истории, пришедшей в алкогольном бреду. И все будет хорошо, что бы там ни случилось.
- Слушай, - Кисоп внезапно открывает глаза и поворачивается, чтобы видеть Сухёна, - Я пока один жил, все хотел завести кошку. Но она бы скучала без меня. Я все время на работе. А теперь тут будешь ты. Так что, ну?
- Обязательно заведем.
Ведь Кисопа он уже простил.