[shizoli]

Название: персики и сакура
Фандом: Topp Dogg
Персонажи: Хансоль, Бёнджу
Рейтинг: G
Жанр: ау, мистика, джен
От автора: я когда-то обещал, но не совсем это. это вообще странное и я тк и не понял, как оно появилось.
для  Kankouku-man
Alex Clare - Too close #np

не то чтобы Ким Хансоль был ненормальным, он просто был слегка странным. например, он мог точно сказать, что было на двести сорок шестой странице той книги, которую он читал два года назад, когда ехал в поезде от бабушки. а еще он иногда видел несуществующие вещи. проще говоря, он действительно видел, совсем не так, как это привыкли делать обычные люди. например, вон те розовые отростки на молодых яблоках, красивой горкой выложенных на витрине. самые обычные розовые лепесточки, ползущие и переплетающиеся с желтыми лианами, вырывающимися прямо из свежих бананов. или маленький фиолетовый тритон, свернувшийся клубком на плечах первоклассницы, подпрыгивающей у светофора.
просто Ким Хансоль был немного не туда и не сюда.

он вставал не по будильнику ровно после четырёх часов сна, задумчиво шевелил пальцами левой ноги, открывал сначала правый глаз, сдувал длинную челку со лба и только потом открывал второй глаз. сначала Хансоль умывался, попутно здороваясь с каждым из разноцветных филинов, сидящих на карнизе кухонного окна, потом завтракал (и не забывал оставить пару кусочков печенья для змей в холодильнике), а потом снова умывался, чтобы еще раз пощекотать радужную сороконожку, которая недавно поселилась в его кране.

если в этот день Хансолю не нужно было никуда идти, то он приоткрывал шторы совсем на чуть-чуть, раздвигая огненные лилии, осыпающиеся полупрозрачными обрывками, и усаживался на заранее приготовленную подушку - она лежала на полу около окна, чтобы колени не уставали от жесткого пола. Хансоль устраивался поудобнее, придерживая невидимые лепестки, и смотрел на очень странного мальчика, который жил в доме напротив.

имени этого мальчика Хансоль не знал, но про себя называл его "Момо" - в какой-то старой книжке он читал, что это значит "персик". у Момо из плеч росло красивое дерево с тонкими, едва заметными даже Хансолю веточками, нежно-розовыми листьями и свешивающимися с самых кончиков веток маленькими персиками. светлые плоды едва касались растрепанных волос мальчика, когда тот поворачивал голову или встряхивал ею как кошка, отгоняющая назойливого комара. Хансоль смотрел на Момо и улыбался, осторожно срисовывая его в свой блокнот.

конечно же, он рисовал так, как видел сам - с прожилками синих рек вен на руках, разбегающихся корнями персикового дерева под кожей Момо, с длинными ресницами, что роняли тополиный пух всякий раз, когда Момо моргал, с падающими персиками, которые тут же растворялись в воздухе, стоило им покинуть Момо. это был исключительно его Момо. и это был лучший портрет. каждый из десятков портретов был уникальным, совершенным, идеальным.

Хансоль смотрел на стену, увешанную вырванными из альбомов листами с одним и тем же человеком, неуловимо улыбающимся пепельной улыбкой. уголь, карандаш, пастель, акварель, ручки, тушь. целая галерея портретов в разных стилях и из разных материалов, но все тот же Момо, все те же персики. и маленький росчерк-птица в углу каждого, которая по мнению Хансоля означала "Тот, что летает над облаками".
так он называл себя.

"ты следишь за мной?"

спрашивает Момо, когда Хансоль стоит перед увитой плющом стойкой с чаем.

"я видел тебя, ты живешь в доме напротив"

продолжает он, пока Хансоль срывает тонкие зеленые побеги, забирая упаковку фруктового каркаде.

"я художник"

отвечает ему Хансоль

"я рисую то, что вижу за своим окном. иногда, это ты"

Момо улыбается и просит показать хотя бы какие-то рисунки, чтобы увидеть себя со стороны, и персики над его головой опасливо покачиваются, наливаясь красным. листья, бывшие нежно-салатовыми, становятся ярче и с каждым мгновением вырастают все сильнее. над головой Момо персиковое дерево расправляет свои ветви.

Хансоль показывает ему свои рисунки. карандашом, пастелью и даже углём. самые красивые, те, что акварелью, он бережет на потом. Момо улыбается, выпуская изо рта несколько маленьких колибри, которые тут же превращаются в ничто, и этих птичек Хансоль запоминает в мельчайших деталях - у него нет такого рисунка.

"я тоже люблю такой чай"

в руках у Момо дымится северным сиянием маленькая кружка-море, в своих ладонях Хансоль сжимает такую же, сочащуюся акварелью из тонких трещин. он рисует новый портрет. не красками или карандашами, а мыслями. и персиковое дерево на голове Момо вдруг становится меньше. его листья осыпаются, плоды с тихим шорохом скатываются по плечам, ветви осыпаются невесомым прахом.
над светло-пепельными волосами Момо раскидывается цветущая вишня.

Хансоль вылавливает из своей чашки бледно-розовые лепестки, когда Момо склоняет свою голову, и сакура рассыпается весенним вихрем.

"если это я" говорит Момо-сакура "то что же видишь в зеркале ты сам?"

на паркете расплывается грязно-серая чайная лужа. Момо удивленно смотрит на осколки чашки и бросается их подбирать, бормоча что-то про нельзя и можно. на его полупрозрачных пальцах Хансоль видит тонкие порезы и выступающие алые капли. ему становится дурно. это плачет сакура, плачет красным, теряет цвет, умирает. его Момо не должен быть таким.

"Момо, брось все это, тебе нельзя"

"Бёнджу. меня зовут Бёнджу"

Хансоль смотрит на плачущую сакуру в его ладонях и, кажется, вот вот заплачет сам. полупрозрачным голубым хрусталём из уставших глаз. его Момо больше не на бумаге, его Бёнджу-сакура живой. его маленькая история, перешедшая из акварельно-пастельного мира в мир настоящий. розовые лепестки растворяются в вечернем солнце.

"нарисуй автопортрет"

говорит Бёнджу, собирая кристаллы слёз с его щек. он расплетает кусты ежевики в волосах Хансоля, царапая свои нежные запястья, и сакура на его плечах плачет все горше. вместе с сакурой плачет Хансоль. в его рисунках больше нет ярких цветов, только успокаивающий серый и оттенки белого. Хансоль ищет тот самый розовый, настоящий, тот цвет, которым сочится Бёнджу.

цвет нежности.

он смешивает краски и перекрывает одни мелки другими, бессильно крошит пастель, оседающую на его пальцах тонким слоем цветного пепла. смотрит на себя в зеркало и не видит ни-че-го.

не видит того, что видит Бёнджу.

"не мучай себя"

тонкая веточка сакуры обламывается под тяжестью алых слёз. Хансоль сжимает пальцы в воздухе, силясь ухватить ее в последний момент. алые лепестки тают в воздухе, как тает улыбка Бёнджу.

"ты делаешь плохо и мне"

"я должен"

улыбается ему Хансоль и хватается за кисти. он, кажется, знает, что и как нужно рисовать.

Бёнджу смотрит на пустую белую стену и ему кажется, что раньше она была другой. что он помнит ее другой. на стене больше нет сотен листов с рисунками, нет скетчей, нет набросков, лишь огромный портрет алеет поверх белой штукатурки. Хансоль улыбается, мол, смотри, это вот так. и со стены смотрит другой Бёнджу. тепло-розовый, такой же живой, улыбающийся. из его плеч растет сакура, но больше она не плачет и где-то на ее лепестках спят капли полупрозрачного голубого хрусталя. рядом с ним такой же живой Хансоль. тоже настоящий, тоже нежный, тоже тоже тоже. усыпанный розовыми цветами.

"тебе нравится?"

спрашивает Хансоль, опуская палитру.

"я нашел идеальный цвет"

говорит он, и Бёнджу чувствует слёзы на своих щеках. он бежит к Хансолю, хватает его за истерзанные руки, с плачем ведет пальцами по тонким глубоким порезам. спрашивает что-то и не получает ответа, роняя тяжелые капли на буро-красные запястья Хансоля. прижимается губами к истерзанной коже, молит всех известных богов о прощении. и плачет слезами сакуры.

"не волнуйся"

Хансоль улыбается.

над его головой распускается персиковое дерево.