Небольшой рассказ, советую. наткнулась на него в процессе чтения теории о бесконечном множестве обезьян

Артур Кларк. Девять миллиардов имен Бога

– Заказ необычный. – Доктор Вагнер старался говорить как можно степеннее. – Насколько я понимаю, мы первое предприятие, к которому обращаются с просьбой поставить автоматическую счетную машину для тибетского монастыря. Не сочтите меня любопытным, но уж очень трудно представить, зачем вашему… э… учреждению нужна такая машина. Вы не можете объяснить, что вы собираетесь с ней делать?
– Охотно, – ответил лама, поправляя складки шелкового халата и не спеша убирая логарифмическую линейку, с помощью которой производил финансовые расчеты. – Ваша электронная машина «Модель пять» выполняет любую математическую операцию над числами, вплоть до десятизначных. Но для решения нашей задачи нужны не цифры, а буквы. Вы переделаете выходные цепи, как мы вас просим, и машина будет печатать слова, а не числа.
читать дальше– Мне не совсем ясно…
– Речь идет о проблеме, над которой мы трудимся уже три столетия, со дня основания нашего монастыря. Человеку вашего образа мыслей трудно это понять, но я надеюсь, вы без предвзятости выслушаете меня.
– Разумеется.
– В сущности, это очень просто. Мы составляем список, который включит в себя все возможные имена бога.
– Простите…
– У нас есть основания полагать, – продолжал лама невозмутимо, – что все эти имена можно записать с применением всего лишь девяти букв изобретенной нами азбуки.
– И вы триста лет занимаетесь этим?
– Да. По нашим расчетам, потребуется около пятнадцати тысяч лет, чтобы выполнить эту задачу.
– О! – Доктор Вагнер был явно поражен. – Теперь я понимаю, для чего вам счетная машина. Но в чем, собственно, смысл всей этой затеи?
Лама на мгновение замялся. «Уж не оскорбил ли я его?» спросил себя Вагнер. Во всяком случае, когда гость заговорил, ничто в его голосе не выдавало недовольства.
– Назовите это культом, если хотите, но речь идет о важной составной части нашего вероисповедания. Употребляемые нами имена Высшего Существа – Бог, Иегова, Аллах и так далее всего-навсего придуманные человеком ярлыки. Тут возникает довольно сложная философская проблема, не стоит сейчас ее обсуждать, но среди всех возможных комбинаций букв кроются, так сказать, действительные имена бога. Вот мы и пытаемся выявить их, систематически переставляя буквы.
– Понимаю. Вы начали с комбинации ААААААА… и будете продолжать, пока не дойдете до ЯЯЯЯЯЯЯ…
– Вот именно. С той разницей, что мы пользуемся азбукой, которую изобрели сами. Заменить литеры в пишущем устройстве, разумеется, проще всего. Гораздо сложнее создать схему, которая позволит исключить заведомо нелепые комбинации. Например, ни одна буква не должна повторяться более трех раз подряд.
– Трех? Вы, конечно, хотели, сказать – двух.
– Нет, именно трех. Боюсь, что объяснение займет слишком много времени, даже если бы вы знали наш язык.
– Не сомневаюсь, – поспешил согласиться Вагнер. Продолжайте.
– К счастью, вашу автоматическую счетную машину очень легко приспособить для нашей задачи. Нужно лишь правильно составить программу, а машина сама проверит все сочетания, и отпечатает итог. За сто дней будет выполнена работа, на которую у нас ушло бы пятнадцать тысяч лет.
Далеко внизу лежали улицы Манхеттена, но доктор Вагнер вряд ли слышал невнятный гул городского транспорта. Мысленно он перенесся в другой мир, мир настоящих гор, а не тех, что нагромождены рукой человека. Там, уединившись в заоблачной выси, эти монахи из поколения в поколение терпеливо трудятся, составляя списки лишенных всякого смысла слов. Есть ли предел людскому безрассудству? Но нельзя показывать, что ты думаешь.
Клиент всегда прав.
– Несомненно, – сказал доктор, – мы можем переделать «Модель пять», чтобы она печатала нужные вам списки. Меня заботит другое – установка и эксплуатация машины. В наши дни попасть в Тибет не так-то просто.
– Положитесь на нас. Части не слишком велики, их можно будет перебросить самолетом. Вы только доставьте их в Индию, дальше мы сделаем все сами.
– И вы хотите нанять двух инженеров нашей фирмы?
– Да, на три месяца, пока не будет завершена программа.
– Я уверен, что они выдержат срок. – Доктор Вагнер записал что-то на блокноте. – Остается выяснить еще два вопроса…
Прежде чем он договорил, лама протянул ему узкую полоску бумаги.
– Вот документ, удостоверяющий состояние моего счета в Азиатском банке.
– Благодарю. Как будто… да, все в порядке. Второй вопрос настолько элементарен, я даже не знаю, как сказать… Но вы не представляете себе, сколь часто люди упускают из виду самые элементарные вещи. Итак, какой у вас источник электроэнергии?
– Дизельный генератор мощностью пятьдесят киловатт, напряжение 110 вольт. Он установлен пять лет назад и вполне надежен. Благодаря ему жизнь у нас в монастыре стала гораздо приятнее. Но вообще-то его поставили, чтобы снабжать энергией моторы, которые вращают молитвенные колеса.
– Ну, конечно, – подхватил доктор Вагнер. – Как я не подумал!

С балкона открывался захватывающий вид, но со временем ко всему привыкаешь. Семисотметровая пропасть, на дне которой распластались шахматные клеточки возделанных участков, уже не пугала Джорджа Хенли. Положив локти на сглаженные ветром камни парапета, он угрюмо созерцал далекие горы, названия которых ни разу не попытался узнать.
«Вот ведь влип! – сказал себе Джордж. – Более дурацкую затею трудно придумать!» Уже которую неделю «Модель пять» выдает горы бумаги, испещренной тарабарщиной. Терпеливо, неутомимо машина переставляет буквы, проверяет все сочетания, и, исчерпав возможности одной группы, переходит к следующей. По мере того, как пишущее устройство выбрасывает готовые листы, монахи тщательно собирают их и склеивают в толстые книги.
Слава Богу, еще неделя, и все будет закончено. Какие-такие расчеты убедили монахов, что нет надобности исследовать комбинации из десяти, двадцати, ста букв, Джордж не знал. И без того его по ночам преследовали кошмары: будто в планах монахов произошли перемены и верховный лама объявил, что программа продлевается до 2060 года… А что, они способны на это!
Громко хлопнула тяжелая деревянная дверь, и рядом с Джорджем появился Чак. Как обычно, он курил одну из своих сигар, которые помогли ему завоевать расположение монахов. Ламы явно ничего не имели против всех малых и большинства великих радостей жизни.
Пусть они одержимые, но ханжами их не назовешь. Частенько наведываются вниз, в деревню…
– Послушай, Джордж, – взволнованно заговорил Чак. – Неприятные новости!
– Что такое? Машина капризничает?
Большей неприятности Джордж не мог себе представить. Если начнет барахлить машина, это может, – о ужас! – задержать их отъезд. Сейчас даже телевизионная реклама казалась ему голубой мечтой. Все-таки что-то родное…
– Нет, совсем не то. – Чак сел на парапет; удивительный поступок, если учесть, что он всегда боялся обрыва. – Я только что выяснил, для чего они все это затеяли.
– Не понимаю. Разве нам это не известно?
– Известно, какую задачу поставили себе монахи. Но мы не знали для чего. Это такой бред…
– Расскажи что-нибудь поновее, – простонал Джордж.
– Старик верховный только что разоткровенничался со мной. Ты знаешь его привычку – каждый вечер заходит посмотреть, как машина выдает листы. Ну вот, сегодня он явно был взволнован если его вообще можно представить себе взволнованным. Когда я объяснил ему, что идет последний цикл, он спросил меня на своем ломаном английском, задумывался ли я когда-нибудь, чего именно они добиваются. Конечно, говорю. Он мне и рассказал.
– Давай, давай, как-нибудь переварю.
– Ты послушай: они верят, что когда перепишут все имена бога, а этих имен, по их подсчетам, что-то около девяти миллиардов, – осуществится божественное предначертание. Род человеческий завершит то, ради чего был сотворен, и можно будет поставить точку. Мне вся эта идея кажется богохульством.
– И что же они ждут от нас? Что мы покончим жизнь самоубийством?
– В этом нет нужды. Как только список будет готов, Бог сам вмешается и подведет черту. Амба!
– Понял: как только мы закончим нашу работу, наступит конец света.
Чак нервно усмехнулся.
– То же самое я сказал верховному. И знаешь, что было? Он поглядел на меня так, словно я сморозил величайшую глупость, и сказал: «Какие пустяки вас заботят».
Джордж призадумался.
– Ничего не скажешь, широкий взгляд на вещи, – произнес он наконец. – Но что мы-то можем тут поделать? Твое открытие ничего не меняет. Будто мы и без того не знали, что они помешанные.
– Верно, но неужели ты не понимаешь, чем это может кончиться? Мы выполним программу, а судный день не наступит. Они возьмут, да нас обвинят. Машина-то наша. Нет, не нравится мне все это.
– Дошло, – медленно сказал Джордж. – Пожалуй, ты прав. Но ведь это не ново, такое и раньше случалось. Помню, в детстве у нас в Луизиане объявился свихнувшийся проповедник, твердил, что в следующее воскресенье наступит конец света. Сотни людей поверили ему, некоторые даже продали свои дома. А когда ничего не произошло, они не стали возмущаться, не думай. Просто решили, что он ошибся в своих расчетах, и продолжали веровать. Не удивлюсь, что некоторые из них до сих пор ждут конца света.
– Позволь напомнить, мы не в Луизиане. И нас двое, а этих лам несколько сот. Они славные люди, и жаль старика, если рухнет дело всей его жизни. Н я все-таки предпочел бы быть где-нибудь в другом месте.
– Я об этом давно мечтаю. Но мы ничего не можем поделать, пока не выполним контракт, и за нами не прилетят.
– А что, если подстроить что-нибудь?
– Черта с два! Только хуже будет.
– Не торопись, послушай. При нынешнем темпе работы двадцать часов в сутки – машина закончит все в четыре дня. Самолет прилетит через неделю. Значит, нужно только во время очередной наладки найти какую-нибудь деталь, требующую замены. Так, чтобы оттянуть программу денька на два, не больше. Исправим, не торопясь. И если сумеем все верно рассчитать, мы будем на аэродроме в тот миг, когда машина выдаст последнее имя. Тогда им уже нас не перехватить.
– Не нравится мне твой замысел, – ответил Джордж. – Не было случая, чтобы я не довел до конца начатую работу. Не говоря уже о том, что они сразу заподозрят неладное. Нет уж, лучше дотяну до конца, будь что будет.


– Я и теперь не одобряю нашего побега, – сказал он семь дней спустя, когда они верхом на крепких горных лошадках ехали вниз по извилистой дороге. – И не подумай, что я удираю, потому что боюсь. Просто мне жаль этих бедняг, не хочется видеть их огорчения, когда они убедятся, что опростоволосились.
Интересно, как верховный это примет?..
– Странно, – отозвался Чак, – когда я прощался с ним, мне показалось, что он нас раскусил и отнесся к этому совершенно спокойно. Все равно машина работает исправно, и задание скоро будет выполнено. А потом, впрочем, в его представлении никакого «потом» не будет.
Джордж повернулся в седле и поглядел вверх. С этого места в последний раз открывался вид на монастырь. Приземистые угловатые здания четко вырисовывались на фоне закатного неба; тут и там, точно иллюминаторы океанского лайнера, светились огни. Электрические, разумеется, питающиеся от того же источника, что и «Модель пять». «Сколько еще продлится это сосуществование?» – спросил себя Джордж. Разочарованные монахи способны сгоряча разбить вдребезги вычислительную машину. Или они преспокойно начнут все свои расчеты сначала?..
Он ясно представлял себе, что в этот миг происходит на горе.
Верховный лама, и его помощники сидят в своих шелковых халатах, изучая листки, которые рядовые монахи собирают в книги. Никто не произносит ни слова. Единственный звук – нескончаемая дробь, как от вечного ливня: стучат по бумаге рычаги пишущего устройства. Сама «Модель пять» выполняет свои тысячу вычислений в секунду бесшумно. «Три месяца… – подумал Джордж. – Да тут кто угодно свихнется!»
– Вот он! – воскликнул Чак, показывая вниз, в долину. Правда, хорош?
«Правда», – мысленно согласился Джордж. Старый, видавший виды самолет серебряным крестиком распластался в начале дорожки. Через два часа он понесет их к свободе и разуму. Эту мысль хотелось смаковать, как рюмку хорошего ликера. Джордж упивался ею, покачиваясь в седле.
Гималайская ночь почти настигла их. К счастью, дорога хорошая, как и все местные дороги. И у них есть фонарики.
Никакой опасности, только холод досаждает. В удивительно ясном небе сверкали знакомые звезды. «Во всяком случае, подумал Джордж, – из-за погоды не застрянем». Единственное, что его еще тревожило.
Он запел, но вскоре смолк. Могучие, величавые горы с белыми шапками вершин не располагали к бурному проявлению чувств.
Джордж посмотрел на часы.
– Еще час, и будем на аэродроме, – сообщил он через плечо Чаку. И добавил чуть погодя:
– Интересно, как там машина – уже закончила? По времени – как раз.
Чак не ответил, и Джордж повернулся к нему. Он с трудом различил лицо друга – обращенное к нему белое пятно.
– Смотри, – прошептал Чак, и Джордж тоже обратил взгляд к небесам. (Все когда-нибудь происходит в последний раз.) Высоко над ними, тихо, без шума одна за другой гасли звезды.

запись создана: 17.06.2011 в 00:32